cheerful
К вступительным экзаменам в институт у нас сложилась компашка, состоящая из трёх человек - поступающего на скульптуру Андрея, работающей по лимиту Татьяны и меня. Мы уговаривали на позирование одну из многочисленных подруг-лимитчиц Татьяны, которые жили вместе с ней в трёхкомнатной квартире, предоставленной предпреятием. Позировать им приходилось абсолютно голыми, зато мы наконец-то смогли рисовать телеса, на которых мышцы ещё находились на своих местах. Расчёт производился бутылкой водки. Девушки были не особо красивые, но молодые. Позировали безотказно. Вот и сидели мы допоздна. В перерывах пили чай, перекусывали, летом ходили на Москва реку купаться. Иногда засиживались до глубокой ночи и приходилось оставаться ночевать. Татьяна стелила нам с Андреем, кому на раскладушке, а кому на полу, так как мест в квартире больше не было.
Прошёл год и наступило лето. У Татьяны за окном отцвели вишни и сирень, зацвели кусты шиповника. Благодать да и только! Близилось время экзаменов и наша подготовка по рисунку шла ударными темпами. Все девчонки из квартиры были нарисованы и не раз.
В один из таких вечеров наша троица ударно трудилась над очередной натурой. Андрей на последнем трамвае уехал домой, а мне пришлось остаться, чтобы не ехать к сестре на другой конец Москвы. К часу ночи отпустили уставшую натурщицу, выпили чаю и я начал утрамбовываться ко сну.
Ночь была жарковатая. Окна, открытые настежь, впускали благоухающую прохладу. Я отправился в душ, а заодно постирал всю свою одежду, освежив её после жаркого трудового дня и отправился в комнату на свою раскладушку. Девчонки в соседних комнатах продолжали галдеть и спать явно не собирались. Татьяны в комнате не было. Ввзгромоздился на разобранную и застеленную раскладушку, накрылся свежей простынкой и, вдыхая ароматы ночи из открытого настежь окна, начал погружаться в томную негу сна.
Сознание начало возвращаться по мере того, как простынь медленно поползла к моим ногам и вполне возвратилось, когда она едва не оголила сокровенное. Мои руки вцепились в край ускользающей простыни, глаза широко открылись и увидели девичью компанию в полном составе, а их крепкие руки упорно тащили с меня ненадёжное прикрытие. Ситуация застыла на грани фола в огромном напряжении. Кто-то из девиц заявила, чтобы я выбирал - либо они все меня сейчас полюбят, либо кого-то должен выбрать для любви я сам, либо Татьяна становится моей постоянной возлюбленной на правах первознакомства. Во так расклад! И это в третьем часу ночи и жутком напряжении простыни с обеих сторон, пограничная линия которого остановилось на самом интересном месте!
Повисшую паузу, данную для раздумья, я использовал просто - могучим рывком вырвал простынь у похотливых девчонок, обмотался ей и, под громкие крики "держи его!", вскочил на подоконник и выпрыгнул в ночь!
Радовало то, что это был первый этаж. Я влетел в густые кусты цветущего шиповника и сполна ощутил его недовольство этим фактом. Выбраться из куста не было никакой возможности, да и куда бы я пошёл в третьем часу ночи в таком виде? Из окна доносился радостный смех, призывы вернуться и увещевания в том, что меня больше никто не тронет.
Я решил не верить выпившим сивиллам и сидеть в шиповнике до утра, точнее до начала работы трамваев и метро. Время пролетело достаточно быстро. Призывы вернуться вскоре затихли в безнадежности. Раненая шкура болела, зато никто не доставал, к тому же пели соловьи, а моё местонахождение позволяло наслаждаться благоуханием весны прямо из первоисточника, и я слился с природой!
Рассвет быстро залил небо нежными красками утра. Птицы в неуёмной радости от тепла и ясного неба носились по кустам и галдели на все голоса, недоуменно поглядывая на того, кто засел глубоко в кустах и оттуда таращился на небо.
Через пару часов пребывания то ли в раю, то ли в аду, я выбрался из кустов. На моей коже не было живого места. Следом за собой вытащил то, что осталось от простыни, обмотался ей, мгновенно пропитав многочисленными пятнами алого цвета и направился к заветной квартире за своими подсохшими вещами.
Было ещё рано, однако после первого же звонка дверь открыла смущённая Татьяна, говоря что-то в оправдание вчерашнего инцидента. Я сделал неумолимую физиономию и направился в ванную за вещами, где закрылся и оделся, чувствуя себя в безопасности. На предложенный чай я согласился. Татьяна прекрасно готовила и это был один из поводов приходить к ней почаще.
Но после этого случая я перестал ходить туда вовсе.
Journal information